Дыхание перехватило, словно у юнца, впервые пришедшего в дом развлечений, чтобы попробовать любить омегу, и я рванул в туалетную с несдержанностью и пылким желанием немедленно заключить его в объятия и сделать своим!

Он стоял спиной ко мне и вытирал волосы большим махровым полотенцем. Едва увидев стройные ножки и мягкий изгиб маленьких ягодиц, я окончательно потерял над собой контроль, бросился к нему и трепетно обнял за талию. Рука попала на его живот и я начал медленно гладить его, задыхаясь от нежности. Мой маленький беременный супруг! Он носит моего ребенка! Как же я мог пренебрегать им, идиот?! И что со мной теперь творится?

Дальнейшее все было как в бреду. Я целовал его, ласкал и трогал, не в силах выпустить из рук хоть на секунду. Он что-то бормотал, заметно поддаваясь ласкам, дрожал и страстно постанывал, а я блаженствовал, как никогда раньше, трогая и целуя его нежный беременный животик, радостно чувствуя, как наливается желанием ждущий моих прикосновений интимный орган.

Когда тело омеги охватывает желание интимной близости, феромоны усиливаются, испуская стойкий луч обычно слабого естественного аромата. Сексологи называют этот феномен лучом страсти, но только у истинных пар он достигает совершенства, став абсолютно идеальной гармонией запахов.

С чего мне вдруг пришла в голову эта научная теория, почти не проверенная на практике? Но я ощущал всем существом, что только с Юргеном наши лучи сливаются, как должно, чего ни разу не испытывал ни с кем, даже с любимым Эрхи...

- О, Юрген, ты невероятен! - одежда невыносимо мешала, и я с сожалением отстранился от своего самого желанного на свете человека, спеша и путаясь в застежках и крючках, с тем, чтоб немедленно к нему вернуться. Я был невыносимо возбужден, и каждая секунда без него казалась пыткой...

...Пинок в живот и ненависть в синих глазах ошеломили и вогнали в ступор, смешали в хаос мысли, но даже сквозь пелену жестокого разочарования и боли я поразился силе и твердости духа этого маленького хрупкого омеги. Он смог перебороть свою природу и оттолкнул меня, хотя горел огнем желания. Железная выдержка, не подвластная пониманию! Да я и никогда не знал его, считая глупым и влюбленным дурачком, способным лишь на примитивные спаривания.

Флакон с наркотиком, анализ вещества, обман семьи Алльваров и фальшивый Эрхард... Я не хотел верить во весь этот жуткий кошмар, выворачивавший мой мир наизнанку, однако сердцем понимал, что Юрген говорит мне правду.

Он бросил на кровать еще какой-то лист бумаги, и так стоял, неукротимый и прекрасный, с пылающими гневом глазами, в которых не было ни капли былой любви, и я почувствовал внутри холодную пустоту непоправимой потери. Мне больше было нечего сказать, да он и не ждал от меня никаких слов. Спокойно развернулся и ушел, оставив меня в одиночестве.

Не знаю, сколько я так простоял, глядя безумным взглядом на флакон и белые листы бумаги, потом сгреб их в кулак и вышел из комнаты.

- Позаботься о нем, - кинул сжавшемуся у дверей Лау и быстрым шагом направился к себе.

- Ты поработал, милый? - бросился ко мне Эрхард, но я остановил его, не позволив приблизиться. - Пойдем... на ужин... - сникшим голосом продолжил он. - Устал, любимый?

- Что в этом пузырьке, ты можешь объяснить? - я так отчаянно желал, чтобы все сказанное Юргеном вдруг оказалось ложью. - Каким ты пользуешься зельем, чтоб соблазнять меня? И кто тебе его изготовляет?

Его лицо смертельно побледнело, и в следующую секунду он рухнул передо мной на колени. Губы его тряслись, и он не сразу смог выговорить те несколько слов, которые полностью подтвердили слова Юргена.

- П-прости меня, л-любим-мый... - обливаясь слезами, пролепетал он, обвивая руками мои ноги, - я т-так тебя л-люблю, и сделал э-это, чтобы всегда б-быть вмес-сте... К-как ты узнал об э-этом?

- Как я узнал? Тебя волнует только это? - с горечью отозвался я. - И больше ничего?

-П-рости меня, пр-рости! Я ведь не делал ничего плохого, - рыдал Эрхард, и мое сердце рвалось на части, так больно было осознавать, что меня предал самый любимый и близкий человек, - только х-хотел, чтобы ты был м-моим...

- Что ты еще скрываешь от меня? Нет, я спрошу не так. Ты что-нибудь еще скрываешь?

- Нет, ничего! Поверь мне, милый!

- Ладно, сегодня я устал. Поговорим завтра. Сейчас умойся и пойдем на ужин. Сегодня будем спать отдельно, не приходи ко мне, я лягу поздно.

За ужином мы вели себя, как обычно, но все равно родители заметили покрасневшие глаза Эрхарда, хотя и ничего не спросили. Юргена не было за столом, и я не удивился, когда отец Фаддей сказал, что младшему мужу нездоровится, и он прислал слугу за каким-нибудь легким блюдом.

- Ты должен быть внимательней к нему, Клеменс, - обеспокоенно сказал отец Фаддей, - я по себе знаю, как нелегко омеге выносить ребенка, и как ему необходимы внимание и забота его супруга, а мальчик еще и работает, да и других дел у него немало. Я так надеюсь, что вы поладите, и вторую половину срока он будет счастлив и спокоен!

- Да, разумеется, отец, - согласно кивнул я, чувствуя как вползает в сердце ледяной холод. В один день я потерял сразу обоих мужей, и что делать с этой бедой, не имел понятия.

После ужина я надолго заперся в своем домашнем кабинете. Достал чертежи предыдущего неудачного проекта и положил их в сейф вместо тех, над которыми работал сейчас, установил в углу напротив маленькую скрытую камеру, автоматически включающуюся при любом движении.

- Вот так-то будет лучше, дорогой супруг, - удовлетворенно пробормотал я, отправляясь спать.

Глава 11

- Зачем ты явился сюда, мелкий ублюдок? - "вежливо" встретил младшего брата Уллиян фил Алльвар. - Что, телефон сломался, позвонить не мог? Что у тебя за кислый вид? Достал документы?